Cafard


Le cafard (таракан et прусак), un très ancien commensal de l'homme russe, souvent injustement traité !


Разве это великан?
(Ха-ха-ха!)
Это просто таракан!
(Ха-ха-ха!)
Таракан, таракан, таракашечка,
Жидконогая козявочка-букашечка.

К. ЧУКОВСКИЙ











Таракан, un dessin animé soviétique de 1988



Un célèbre conte de Korneï Tchoukovski











Variations autour de l'expression russe «avoir des cafards dans la tête» (avoir des lubies, être un peu fou)








Métaphore politique
Ossip Mandelstam contre Staline: «Тараканьи смеются усища.» (littéralement: «Ses grosses moustaches [en forme] de cafard rient.»)



Un intéressant article
Идеальный враг
Образ таракана в массовом сознании
2000-08-17 / Владимир Березин
exlibris.ng.ru

На меня надвигается
По стене таракан.
Ну и пусть надвигается,
У меня есть капкан.
Народная песня

Да, это тот самый таракан, которого Даль определял как "хрущатое насекомое, которое водится в избах", присовокупляя к этому поговорку "Ложь на тараканьих ножках ходит". Следы таракана можно найти на любых страницах, как ни метафорично это звучит. По сообщению Большой Советской Энциклопедии - издание второе, синее, медленно эволюционирующее от безродных акмеистов к дополнительному тому, набитому расстрелянными полководцами, - в Индонезии существует даже порт Таракан с нефтепромыслами и развитым рыболовством. Так это или не так сейчас - нельзя судить с полной определенностью. Слишком много странных сведений заключено в этом собрании синих томов.

Таракан же, наш сосед, существует определенно. Вот он - побежал, шевеля своими тараканьими усищами, что хорошо рифмуются со словом "голенища".

С Гоголя, который связал тараканов с черносливом, то есть с едой, насекомое существо отправилось в путь - рука об руку с великой русской литературой. В одном великом литературном произведении некий персонаж носился по чужой гостиной и бормотал стихи собственного сочинения:

Жил на свете таракан,
Таракан от детства,
И потом попал в стакан,
Полный мухоедства…
Место занял таракан,
Мухи возроптали.
"Полон очень наш стакан", -
К Юпитеру закричали.
Но пока у них шел крик,
Подошел Никифор,
Бла-го-роднейший старик…

Под тараканий шорох времен менялись герои в русской литературе. Когда русский интеллигент перечитывал ее, классическим дополнением к пейзажу прибавляется следующая деталь - на кухне тараканы играют в салочки, с грохотом бегая по мятой бумаге.

По-настоящему в беллетристике они появились в описаниях Гражданской войны. В это время встречи этого насекомого с русской интеллигенцией участились несказанно. Говорить о них ранее было дурным тоном или же почти гротеском.

Булгаковский белый генерал бормочет:

"- В общем, сумерки, ваше высокопревосходительство, как в кухне.

Главнокомандующий ему отвечает:

- Я вас не понимаю, что вы говорите?"

Хлудов объясняет Главнокомандующему, вместе с которым постепенно превращается в бегущих от гибели тараканов:

"- Да в детстве это было, в кухню раз вошел в сумерки - тараканы на плите. Я зажег спичку, чирк, а они и побежали. Спичка возьми и погасни. Слышу, они лапками - шур-шур, мур-мур. И у нас тоже - мгла и шуршание. Смотрю и думаю: куда бегут? Как тараканы, в ведро. С кухонного стола - бух!.."

В конце Хлудов говорит: "Я не таракан, в ведре плавать не стану". А вокруг него уже кипит жизнь под вывесками: "Sensation a Constantinople!", "Courses des cafards! Races of cockroaches!". Жизнь под крик: "Тараканы бегут по открытой доске, с бумажными наездниками! Тараканы живут в опечатанном ящике под наблюдением профессора энтомологии Казанского императорского университета, еле спасшегося от рук большевиков!"

Усатое домашнее зверье, что вышло на беговую дорожку, живет под чьим-то наблюдением и в другом произведении. Название ему - "Похождение Невзорова, или Ибикус". Но и там появляется какая-то Фигура и произносит: "Жульничество! Артурка пивом споил Янычара!" Артур же в отчаянии кричит: "Где вы видели когда-либо пьяного таракана?"…

Да видели! Сам я, сидя в кухне, наблюдал одного такого, ковыляющего походкой негодяя, опившегося дихлофосом. К кому не приходили тараканы-беженцы? Те, что спасаются от соседской потравы, - вот, вот, прибежали, родные... Хлопотливые как и несчастные, как и все беженцы.

ТЕПЛЫЕ И ПУШИСТЫЕ

"- Ты где спрятался, Пушистик?"
Из мультфильма

Зверье в массовой литературе очевидным образом делится на две неравные группы - помощников-симпатяг и монстров-убийц. Симпатяги всегда малочисленны, гады - плодовиты.

Положительные звери-персонажи, как правило, теплокровны и мохнаты. В первую очередь это собаки. "Ко мне, Мухтар!" шестьдесят четвертого года, его американский вариант "К-9" восемьдесят девятого и тягучий, как леденец, австрийский телевизионный вариант на ту же тему.

Теплокровность и мохнатость не обязательно существуют совместно. Три бестолковых и маловолосых поросенка побеждают вполне волосатого волка. Небольшая щетина не помешала поросенку Бейбу стать любимцем кинозрителей.

Еще одним исключением из правила теплокровности и мохнатости стали гладкокожие дельфины. Раньше они сопротивлялись планам империалистов поставить их на военную службу, теперь вместе со старшими братьями - людьми борются за экологию.

Что касается фэнтези, то там мало зверей, а есть существа. Фэнтези вообще следует тем философам, что распространяют понятие "душа" на все живое. Конечно, биологически слово "зверь" суть то же, что "млекопитающее", однако в массовой культуре оно почти заменяет слово "животное".

Это касается не только фэнтези. Даже космический гость Альф - не зверь, а существо.

А вот в фантастических фильмах правильные звери - это мохнатые, похожие на болонок или медвежат существа. Но, как всякие положительные герои, мохнатые симпатяги в своих проявлениях не так интересны. Они просто ослабленная, требующая защиты и отвечающая людям преданностью копия самих людей. Это недолюди.

Просто - братья, хоть и меньшие. Кинг-Конг из великана-терминатора превращается в несчастную жертву цивилизации, потому что он - существо пушистое. Даже в американских фильмах, снятых по мотивам фантастического романа Пьера Буля "Планета обезьян", умные обезьяны, соперничающие с людьми, оказываются просто псевдонимом не то индейских, не то негритянских сообществ. Почти друзья.

ОБРАЗЦОВО-ПОКАЗАТЕЛЬНЫЙ ВРАГ

"Смерть тараканам, скидки инвалидам".
Объявление в газете

Вот враг - другое дело. И приоритет в создании животного врага принадлежит именно фантастике. Воевать со зверем в условиях реальности, в обыденной жизни, невозможно. Против этого Greenpeace, давление западной системы стереотипов, да и городская жизнь давно вытеснили из реальности тот сюжет драки не на жизнь, а на смерть, что вели Старик и Большая Рыба.

Фантастика - другое дело.

В фантастике виды неисчезающи, их гибели можно не бояться. И помимо двуногого мыслящего врагом может стать самое невероятное существо.

Вопрос о внешнем виде врагов обсуждается часто. Однажды в ходе таких обсуждений была высказана версия, связывающая строение таракана с его поведением. Говорилось буквально следующее: люди ненавидят насекомых и чуют в них чужих потому, что насекомые не могут петь. И все тут. И правда, некоторое время назад в Москве появились американские тараканы. Черные, в два раза крупнее своих отечественных собратьев, они были привезены как диковина.

И правда, были еще и мадагаскарские тараканы, что могли вырасти до размеров средней мышки. Они обладали членораздельной, шипящей, правда, речью и за это продавались на Птичьем рынке по полтиннику за штуку. Эти гости расплодились со скоростью австралийских кроликов.

Одна застенчиво-интеллигентная дама с ужасом вспоминала, как в коридоре собственной квартиры встретилась с заморским чудищем и негодяй посмел презрительно фыркнуть на нее.

Все это происходит потому, что даже те насекомые, которые поют (сверчки, например, или кузнечики), поют снаружи - ногами и хитиновыми брюшками.

Впрочем, есть и еще одно отличие. Мои коллеги как-то постулировали: насекомое похоже на человека, вывернутого наизнанку через ось позвоночного столба. Все, что у человека снаружи, у насекомого внутри. Человека поддерживает запрятанный глубоко внутрь скелет, у насекомого он, хитиновый, стал предельно внешним, то есть вынесен наружу.

В массовой культуре - кино и фантастической литературе - при изображении врага соблюдается два принципа.

Во-первых, враг похож на насекомое. Сразу надо оговориться, что разницы между насекомыми и членистоногими, пауко- и ракообразными рядовой читатель и зритель не видит. И видеть они не обязаны, они все-таки не зоологи. Насекомые же - класс членистоногих, высшего типа беспозвоночных животных. В массовой культуре опять же эти тонкости стираются и можно употреблять любой классификационный термин.

Все едино.

Не случайно в массовой культуре и массовой литературе в частности биологически зверь-враг есть совокупность хитина и какой-нибудь отвратительной жидкости, сочащейся изо рта (ртов). Хитин можно заместить на кремниевый панцирь, по венам погнать кислоту - это сути дела не меняет. Главное, что он противоположен мохнатым и пушистым. Он противопоставлен теплым и (преимущественно) сухим людям.

Но вернемся к требованиям массовой культуры, упорно создающей себе идеального врага, с которым, не щадя сил и, может быть, самой жизни, будут бороться ее герои.

Итак, во-вторых, как всякая чужая популяция - и насекомых в том числе, враг многочислен. И плодится он качественно иным способом - страшнее, когда он вылупляется из яиц. Это подчеркивает его "чужесть" человечьему племени.

Он неиндивидуален - каждая особь взаимозаменяема.

Итак, идеальный враг похож на огромного таракана-убийцу.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ФАКТОР

Тараканьи смеются усища…
Осип Мандельштам

Набор признаков врага в масскульте легко вычисляем - подобно "арафаткам", саддамовским усам, длинным шпионским плащам вкупе со шляпами и темными очками, которыми наводнены комедийные американские фильмы.

Этот набор и есть классический набор ксенофобии, когда чужая нация заменяется признаками.

Издавна, кстати, в России таракана, появившегося вслед длительным войнам, будто оккупант, звали прусаком, а в Германии тогда же - русским. Это сохраняется и по сей день. Не так давно один человек купил средство от тараканов арабского производства. На нем был изображен маленький таракан. В маленькой ермолке.

О связи еврейской темы с насекомыми есть знаменитая работа Михаила Золотоносова "Ахутокоц-Ахум". Дело-то даже не в конкретной национальности - нация, которую сравнивают с тараканьей ордой, суть величина переменная. Что-то вроде фотографического задника с дыркой для головы. Подставляй любую.

Изданное огромными тиражами "Тараканище" сразу же начали подозревать в намеке на Сталина. Совершенно неинтересно рассуждать о том, хотел ли Чуковский действительно изобразить вождя народов и призвать русского воробья к его склевыванию, затачивал ли кто-то и сжимал цареубийственый кинжал, руководствуясь этими строчками. Если массовая культура увидела в усатом таракане усатого деспота - значит так тому и быть.

Увидела она это, правда, через десятки лет после того, как тиран сгнил в могиле.

Важно, что и здесь в таракане увидели врага. Теперь - политического.

Таракан - совершенно неперсональное с точки зрения человека существо. Это не то что, скажем, собака, когда можно ненавидеть соседскую и любить свою. Как сказала одна девушка-собаковладелец: "Вышла я прогуляться со своей девочкой, и тут из-за угла вылетает какая-то сука".

Человек не может отличить одного таракана от другого и поэтому распространяет свою человеческую ненависть на всю популяцию.

Отвлекаясь от зверья, но возвращаясь к предыдущей главке, надо заметить, что военная пропаганда одной из главных своих задач всегда имеет деперсонализацию, говоря простым языком, уничтожение личного начала чужого солдата - иначе убивать этого солдата гораздо труднее.

ТРАГИЧНАЯ СУДЬБА ЧЛЕНИСТОНОГОГО

Таракан сидит в стакане.
Ножку рыжую сосет.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждет.
Николай Олейников

Да, это враг, неистребимый и ужасный, ставший уже давно мифологическим животным мировой литературы. Высказывается, например, такая мысль: герой знаменитого рассказа Кафки "Превращение" стал не каким-то странным насекомым, а именно тараканом. Это объясняет многое в подсознательной оценке рассказа Кафки.

И усугубляет ужас происходящего.

Но жалость к таракану, связанная с его насильственной смертью, отмечена давно. У Чехова таракан служит искупительной жертвой: "Таракан упал на спину и отчаянно замотал ногами. Невыразимов взял его за одну ножку и бросил под стекло. В стекле затрещало"… Зрелище сгоревшего в лампе таракана приносит герою облегчение. А у Достоевского после чтения Лебядкиным стихов о таракане говорится следующее: "Тут у меня не докончено, но все равно, словами! - трещал капитан. - Никифор берет стакан и, несмотря на крик, выплескивает в лохань всю комедию, и мух и таракана, что давно надо было сделать. Но, заметьте, сударыня, таракан не ропщет! Вот ответ на ваш вопрос: "Почему?" - вскричал он торжествуя: - "Та-ра-кан не ропщет!". Что же касается до Никифора, то он изображает природу, - продолжил он скороговоркой и самодовольно заходил по комнате".

Итак, главное качество таракана по Лебядкину - его безответность. Он точь-в-точь как маленький человек в русской литературе XIX века.

Он погибает быстро и бессловесно (не чета мадагаскарскому народу), он и живет как тот человеческий материал, который входит в историю, по выражению Аверченко, в качестве пробелов между строчками.

Однако настоящий гимн грустной судьбе таракана написал Николай Олейников в 1934 году. Это знаменитое стихотворение. Л.Я Гинзбург во вступительной статье к моему изданию Олейникова пишет: "Таракан" Олейникова вызывает неожиданную ассоциацию с рассказом Кафки "Превращение". Это повествование о мучениях и смерти человека, превратившегося в огромное насекомое (некоторые интерпретаторы считают, что это именно таракан). Совпадают даже некоторые сюжетные детали. У Кафки труп умершего героя служанка выкидывает на свалку, у Олейникова -

Сторож грубою рукою
Из окна его швырнет…

…Классическая трагедия и трагедия последующих веков предполагала трагическую вину героя или трагическую ответственность за свободно выбираемую судьбу. ХХ век принес новую трактовку трагического, с особой последовательностью разработанную Кафкой. Это трагедия посредственного человека, бездумного, безвольного ("Процесс", "Превращение"), которого тащит и перемалывает жестокая сила".

Кстати, рассматривая комментарии к этому стихотворению, обнаруживаешь следующее: "Ср. также с фантастической высказкой (И.П. Мятлев. Стихотворения. Сентенции и замечания госпожи Курдюковой. - Л., 1969 (Биб-ка поэта, Б. с.), с. 92:

Таракан
Как в стакан
Попадет -
Пропадет;
На стекло,
Тяжело,
Не всползет.
Так и я…

И далее в комментариях, что есть в конце этой же книги: "Его глазки голубые - С.Полянина отмечает: "Может быть, не случайно глаза у таракана голубые, т.е. цвета, типичного для русских, главных объектов социального эксперимента" (Две заметки о поэзии Олейникова. - Neue Russische Literatur, 1979-1980, 2-3, S. 229)".

Вот ведь как.

Но теперь таракан часто превращается в домашнее животное. Это парадокс - страшного и плодовитого врага стремятся одомашнить.

Кенгуру, когда-то издевавшаяся над зверьем среднерусской полосы, и кричавшая "Разве это великан? (Ха-ха-ха). Это просто таракан! (Ха-ха-ха). Таракан, таракан, таракашечка, жидконогая козявочка-букашечка", была и есть символом Австралии. В недавних же газетах писали о "лучшем подарке для австралийских детей" - всего за пятнадцать долларов именно в Австралии продавали гигантского бескрылого таракана Makropanesthia rhinoceros, что длиной в семь сантиметров и весит 30 грамм.

Это почти фрейдистское желание приблизить совершенного врага к дорогой сердцу комнате - детской. Это приближение его к колыбели.

Это уже бег навстречу опасности, взгляд кролика в немигающие глаза удава.

НЕИСТРЕБИМОСТЬ И СОВЕРШЕНСТВО

Любовь пройдет,
обманет страсть.
Но лишена обмана
Волшебная структура
таракана.
О тараканьи растопыренные ножки,
которых шесть!
Они о чем-то говорят,
они по воздуху
каракулями пишут,
Их очертания полны
значенья тайного...
Да, в таракане что-то есть,
Когда он лапкой двигает
и усиком колышет...
Николай Олейников.
"Служение науке"

Вот уже и не берет дихлофос наших тараканов, они только косеют от него. Говорят, они не боятся радиации, и толпы мутировавших усачей в белых хитиновых панцирях расползаются от реакторов. Нечисть плодится и множится.

Одним словом, насекомые и членистоногие. "Таракан, таракан, таракашечка..." - речитативом повторяют по России детские стихи люди разного возраста. Чуковский оказался провидцем - таракан стал героем.

Недолгие размышления над фильмами ужасов приводят к выводу, что наибольший страх вызывают представители наиболее совершенного по сравнению с нами биологического вида.

Понятное дело, что тараканы - биологически совершенные существа, оттого и возникает к ним у человека ненависть. Ему кажется, что тараканы не мутируют и не эволюционируют. Простому человеку даже непонятно, сколько живет таракан. У Брема по этому поводу ничего не написано. Какова его смерть - естественная, а не от удара тапочкой? Все это человеку масс неизвестно и оттого придает тараканьему племени еще большую зловещесть. Известно только, что у тараканов мало слабых мест, ведь два десятка поколений тараканов могут давать потомство без пищи. Однако есть у них и это самое слабое, и очень слабое место: говорят, что при -10 Цельсия таракан погибает навсегда.

Есть, правда, среди зверей-врагов, обиходных для массовой культуры, и крысы. Крысы иногда кажутся еще противнее - потому что у них преимущество перед человеком на одном поле - среди живородящих. Причем для многих людей отвратительнее всего в крысах именно лысый холодный хвост. Они, крысы, становятся в подсознании массы подлыми ренегатами племени пушистых и теплокровных, извергами группы мохнатых и теплых. Но все же человечество готово примириться с крысой и даже ввести в качестве мудрого персонажа в кино и литературу.

С тараканом - иное. Плюшевых тигров в детских магазинах сколько угодно, но невозможно найти плюшевого таракана. А ведь нет ни одного свидетельства смерти человека от лап тараканов, но от лап и когтей тигра - сколько угодно.

Но никто не несет ребенку в подарок славную усатую игрушку.

И пусть благодетельствует своих детей гигантскими тараканами западный мир - это его дело.

Один из моих корреспондентов, Константин Крылов, извиняясь за неточности цитирования, написал: "Не надо, однако, забывать Крученых. В поэме "Случай в нумерах" Таракан предстает в зраке властном и страшном:

...Матушку любезную
Покойницу
Тот таракан
Забодал, закусал, зажал,
Кровь, как варенье,
из сердца высосал!
А она-то мне жалилась:
- Васенька, чую я,
Изопьет он меня,
В душу усищами - бу-бу-бу!

Важно, что именно женщины особенно переживают от вида тараканов. Видимо, потому, что женщины исполняют функцию продолжения рода, и оттого всякий конкурент, тем более совершенный, ей противен.

Поэтому чрезвычайно важен в фантастической литературе мотив изнасилования женщины космическим тараканом. Героиня космической саги о "Чужих" Элен Рипли, проходит именно через это. Наваливается на нее таракан, и рожает она таракана, и длится эта страшная история из фильма в фильм.

Фантастические существа, именуемые Чужими, действительно наполнены кислотой, прожигающей все и вся, действительно в них заложена иррациональная агрессивность, отнюдь не всегда связанная с продолжением рода, охраной потомства или голода. Кровь они не выпивают, а, наоборот, впрыскивают в человека свое семя, используя его как инкубатор. Страшное, одним словом, дело.

Чем меньше Чужие похожи на насекомое, тем они лучше. Положительных "Серых Чужих" из одного российского романа, продолжения саги о "Чужих", отличает то, что "из клыкастой пасти этого существа не выделяется такое огромное количество слизи, как у черных существ". В этом, написанном российским фантастом Мартьяновым продолжении "Чужих", прирученный Чужой по имени мистер Пикквик (почти Вильям Посторонним) задумчиво жует трупы нехороших людей - террористов из организации "Новый Джихад". А другие нехорошие соплеменники правильного таракана убивают людей из мести.

У Чужих есть матка, стройная, насекомовидная система размножения. С присущей насекомым плодовитостью. Между прочим, в своих комментариях к "Мухе-Цокотухе" Золотоносов замечает: "В этой связи стоит напомнить об употреблении в 1880-е годы слова "тараканить" в значении "совокупляться". Не случайно в финале "Мухи" подпрыгивает с Муравьихою, а подмигивает букашечкам, явно намекая на половой акт: "Вы букашечки, // Вы милашечки, // Тара-тара-тара-таракашечки!".

Итак, Чужие опасны, плодовиты и жизнеспособны. А также Чужим свойственна загадочность цели существования.

В общем, это классический враг - таракан, мутировавший в гигантское хвостатое и зубастое существо. "Огромная голова на длинной суставчатой шее прижалась к груди, и морды существа видно не было, а шипастый гребень на черепе возвышался над туловищем. Шесть членистых конечностей плотно прижались к телу, многометровый хвост, свернутый в кольца, безжизненно лежал на полу зала. От туловища отходили две полупрозрачные трубы, теряясь где-то в темноте. Свет фонарей отражался от матово-хитинового покрова чудовища…" Вот вам. Это, понятное дело, матка Чужих.

Произведенный от такой матери таракан непобедим, как Джеймс Бонд (или Джеймс Бонд непобедим, как таракан). И непобедим так же, как Чужие. Битва с ними вечна, на радость писателям и кинематографистам.

Книги о чужих, мутировавших тараканах, обладая сюжетной незавершенностью (главным качеством любого сериала), по сути - фрагменты большого повествования.

Истребление зверя-врага бесконечно - как бритье, безнадежно и вечно - как выведение тараканов. Как было написано в том самом рекламном объявлении: "Избавим от тараканов навсегда. Гарантия полгода".

Рассказы о космических тараканах плодятся варианты фантастических романов Гаррисона. Появляются тексты и фильмы, построенные как ходилка-стрелялка, беллетризованная игра в стилистике известной игры про Duke Nuckem"а. Персональная корректность этой игры заключалась в том, что врагами героя, то есть игрока, становились мутировавшие свиньи с дробовиками, демоны и уроды. В предшественниках Duke Nuckem"а,, например, в DOOM"е, битва шла с людьми. Там игрок убивал себе подобных, в грохоте выстрелов помпового ружья заваливая бесконечные коридоры человеческими трупами. В этом принципиальная разница двух подходов.

А в виртуальных побоищах персонально-корректного типа именно тараканоподобный монстр выглядывает из-за угла.

Вот и сейчас, когда я пишу все это, представитель неистребимого племени высунул голову из-за плинтуса, пошевелил усами, огляделся и побежал через кухню.

Я всегда был противником эсеровских методов.

Пусть живет.

Un récit méconnu de Gorki



Aucun commentaire:

Enregistrer un commentaire